Вторая серия: «Брат»
Брат? После десяти лет разлуки я уже с трудом смогу вспомнить, как он выглядит. Это еще не считая тех лет, что я провел в стенах интерната. Примерно когда мне стукнуло тринадцать лет мы вообще стали видеться только на выходных, когда у меня появлялось свободное время и когда наш придурок отец сваливал в неизвестном направлении. Так получилось, что Лэнс, мой младший брат, остался жить с отцом, благодаря хорошим связям последнего. В плане закона, отец ничего не нарушал, так как после ухода из семьи мама буквально осталась на мели и не могла бы содержать сыновей. Весь доход зарабатывал папаша, так что мы могли только надеяться на него и молиться Богу, чтобы его не уволили с работы. В интернат меня определили потому, что я чуть не убил отца в порыве гнева, когда тот накинулся на маму с мясным ножом. Собственно, после этого случая, родители стали жить раздельно, меня отправили учиться в интернат, а нож списали на мое богатое воображение, мол, парню показалось, и он все неправильно понял. Однако, я счастлив, что благодаря интернату, мне не пришлось жить с отцом, как Лэнсу. Жизнь с психически больным человеком меня совсем не привлекала, однако, в то же время, я боялся за брата, за малыша Лэнси, который только начал делать первые шаги и уже оказался в руках этого мерзавца. Мне хотелось жить рядом с ним, защищать его, но я не мог и как отшельник проводил свою жизнь в интернате, вдали от семьи. Как-то раз, примерно два года спустя после развода, во время выходного, по дороге к дому матери, я услышал детский плач, который показался мне очень знакомым. Будучи любопытным малым, я не смог удержаться перед тем, чтобы не посмотреть, кто плачет. Какого же было мое удивление, когда в сарайчике, возле полуразрушенного дома отца, я увидел рыдающего Лэнса, который был привязан к столбу, рядом с которым находилась тарелка с едой и стакан воды. Сам он выглядел вполне прилично, постриженный, хорошо одет, но синяки на теле и куча мелких порезов говорили об обратном.
Я, конечно, дело это так просто не оставил. Мне тогда было все равно, узнает отец о моем поступке или нет, главной моей целью был брат. Аккуратно развязав узел на ноге мальчика, я схватил его и побежал что есть сил к дому матери. До сих пор в моих снах я вижу глаза мамы, когда та увидела брата у меня на руках. Они были одновременно грустными и одновременно счастливыми.
Я аккуратно передал Лэнса маме, а сам схватил телефон, так как после счастливого воссоединения я вспомнил, где именно и в каком виде я нашел брата. Спрашивать у мамы телефон социальной службы было бесполезно, она была если не в шоке, то в каком-то ступоре, поэтому я попробовал позвонить в справочную службу. К счастью, было не занято, и я быстро связался с нужной конторой. «Да, привязанный, да, один» - повторял я в телефон ничего не соображающей операторше, которая, будто нарочно, растягивала время. Услышав в трубке «Сейчас приедем» я сразу же успокоился, я был уверен, что теперь - то уж точно все должно было быть в порядке. Лэнс будет жить вместе с мамой, а ей будут платить пособие. Все, казалось, будет просто замечательным, но, увы, все мои мечты остались лишь мечтами. Социальная служба всего на всего приказала каждое воскресенье отдавать ребенка маме, а отцу улучшить жилищные условия, что с его деньгами, очень легко было сделать. Так и получилось, что для Лэнса существовал всего один счастливый день в неделе. Тот день, когда нам было хорошо и мы просто были счастливы.
С каждой неделей мама все угасала и угасала, а к моменту моего отъезда была в глубокой депрессии и находилась на учете у психиатрической лечебницы. Жизнь сломила ее, отняла все самое дорогое, отбив желание существовать, желание бороться. Обычно, когда дети уезжают, их матери плачут со слезами на глазах, но моя не плакала, она лишь тихо смотрела в пустоту, и даже не взглянула на меня, когда я уже сидел в такси. Лэнс, к тому времени двенадцатилетний мальчишка, напоследок крепко обнял меня и пообещал: «Братишка Никки, мы с тобой еще встретимся, папа не отнимет тебя у меня!». Он говорил это, находясь в истерическом состоянии, захлебываясь в собственных слезах.
«Встретимся! Никогда не отнимет!» - было последним, что он крикнул мне в след, после чего машина тронулась, и я увидел отца, который дал Лэнсу пощечину и начал что-то громко орать. Все произошедшее в моей жизни оставило не огромный след. Приехав в Нью-Йорк я не чувствовал одиночества, нет. Напротив, тогда я впервые почувствовал настоящее, неподдельное счастье. Я был счастлив оттого, что больше никогда не увижу лицо отца, увядающую мать и потерянного Лэнса. Возможно, это может показаться вам эгоистичным с моей стороны, но меня могу понять только я, только я знаю все эти чувства, только я жил в этой семье и только я могу осуждать себя за это.
Воспоминания о брате нахлынули, как только я увидел на экране телефона СМС со словами «Приезжаю завтра. Лэнс.». У меня был еще целый день, чтобы приготовить все к приезду брата, но мне не получилось распределить время должным образом. В новеньком кафе, находящемся неподалеку от места преступления, я заметил Джессику. Она суетливо бегала из стороны в сторону, постоянно поправляла свои белоснежные локоны, часто поглядывала на часы. Сбежать мне в любом случае не удалось бы, так как моя секретарша внимательно всматривалась в каждого мужчину, проходящего мимо нее. Я осторожно подошел к ней и слегка дотронулся до ее плеча. Она внезапно обернулась и влепила мне пощечину.
-Эй, чего надо? – возмутилась моя возлюбленная, резко отдернув руку. Увидев, кто именно стоял перед ней, она смутилась, опустила глаза и отвернулась. – Ник? Прости меня, я не хотела покалечить тебя. Тебе не больно? – обеспокоилась Джесс. В ответ я прижал ее к себе и крепко поцеловал.
- Ничуточки, – улыбнулся я. - Только больше не делай так, ладно?
- Никогда больше! Ник, я ждала тебя так долго, уже и не надеялась, что ты придешь.
- Ждала? Постой, так это вовсе не случайная встреча на улице? – озадаченно спросил я.
- Я же тебе сообщение отправила, что буду ждать в кафе, еще вчера написала. – Джессика обиженно вздохнула, после чего освободилась от моих объятий. – Ну что ж с тобой поделать, скоро уже с тобой вместе на дела ездить буду, чтобы впредь ничего не забывал.
- Поверь, тебе лучше этого не видеть, - произнес я, вспомнив ту бедную девушку, которую видел сегодня утром. Даже не смотря на то, что моя возлюбленная не изливает слезы над «Хатико» и «Титаником», такое ей действительно лучше никогда не видеть. Все, что показывают в фильмах, это все на экране, когда сталкиваешься с этим вживую, ты уже не можешь оставаться сухарем.
– Ох, прости, я правда забыл про это, столько всего навалилось. Ты же мне подарок хотела выбрать?
- Да, именно, хотела заглянуть в один торговый центр, может чего приглядится. Но для начала я бы хотела пообедать. Не знаю, как ты, а я жутко голодна.
Я, конечно, не любил никогда еду этого кафе, но я и крошки в рот не взял с того момента, как проснулся. Конечно, дело перебило аппетит, но стоило мне отойти подальше от того места, как желудок громко заурчал, сообщая, что как бы мне плохо не было, а есть надо.
Еда в данном заведении очень специфична, поэтому мне пришлось заказать самый обыкновенный салат и кофе, моя спутница же заказала ассорти из непонятных названий и какой-то чай. Когда наш заказ принесли, и я увидел, что заказала Джессика, желание даже желудок перехотел есть, и я постарался не смотреть, как она с энтузиазмом все это уплетает и облизывает губы. Джесс и мне предложила попробовать эти «чудеса» кулинарии, но я вежливо отказался, сославшись на то, что салат был очень сытным, да и сегодняшнее дело было не из приятных. Как оказалось не одному мне пришлось насильно обедать здесь. Какой - то молодой парень в очках кривился всякий раз, когда его рыжеволосая подружка предлагала ему попробовать наичудеснейших, по ее мнению устриц.
Пообедав (ну как пообедав, если салат назвать можно питательной пищей), мы направились в крупнейший торговый центр нашего города. На улице мы сталкивались с разными ларьками, и даже заходили в них, но ничего путного так найти и не могли. Каждый старался всучить свой даже самый ужасный товар, как что-то невообразимое, что-то неземное. От таких продавцов – прилипал я сразу же отстранялся. Мозги промывать эти люди умеют, а как пристанут, так и не отвяжутся.
Мы продолжили наш в течение двадцати минут и наконец добрались до пункта назначения. Витрины блестели на солнце, продавцы заманчиво улыбались, ожидая наплыва клиентов, ведь выходной день как нельзя лучше подходил для покупок. Но, сколько бы ни обошли витрин, ничего не зацепило меня. Очередная рубашка, галстук, брюки и тому подобное мне было совершенно не нужно. Все это у меня и так находилось в огромном количестве, поэтому мы даже не заглядывали в такие отделы. Побрякушки мне также были не нужны. Кольца я терпеть не могу, цепи не ношу, так как считаю это выпендрежом, а уши я и не прокалывал вовсе, так что сережки мне тоже не подходили. Вообще, весь ассортимент представлял собой одни только игрушки, одежду и украшения. Собственно, так и должно быть в торговых центрах, однако, ничего из этого не было нужно мне. У Джессики уже началась истерика и мысли о том, какая она непутевая подружка, что даже не может найти достойного подарка, и что ее теория, о том, что подарок сам найдет хозяина, не сработала.
Как только мы вышли из здания, я приметил низенькую старушку, которая стояла и просила подать. Подойдя поближе, я увидел ее лицо. Оно все было в глубоких морщинах, но это не самое главное. Выражение ее лица было такое же, как и моей матери, такое же потерянное и совершенно безразличное. Обычно, я не подходил к просящим, ведь это чаще всего мошенники, которые на самом деле и не бедные. Однако, в этот раз я поверил бабушке, ее лицо нельзя было подделать, такое лицо бывает только у тех, кого жизнь изрядно потрепала и плюнула им в лицо.
Мой взгляд упал на часы, которые старушка держала в руках. Они были старыми, все в пыли и слегка ржавыми. Никто не хотел покупать такой товар, когда рядом находился торговый центр с огромным количеством таких же, только новых часов.
- Почем продаете? - поинтересовался я у бабушки.
- Что, простите? Я не услышала. Мне показалось, вы спросили сколько стоят часы. – женщина уже и сама потеряла веру, в то, что их можно продать.
- Вы не ослышались, именно про них я и спрашивал.
- Так они старые, молодой человек. Не дороже пятерки стоят. Цены в них никакой, только пыль собирают.
- А мне понравились - улыбнулся я и протянул пожилой даме пятьдесят долларов.
- Я, наверное, говорю плохо, - сказала дама, отдавая назад деньги. – Тут в десять раз больше, чем они стоят.
- Я все слышал, но, как мне кажется, эти часы хранят в себе очень много воспоминаний, это и есть их стоимость, поэтому я и заплатил за них столько. – Конечно, дело было вовсе не в воспоминаниях, я всего лишь хотел помочь этой женщине. – Возьмите, назад денег не приму, – я вернул ей деньги, на что она протянула мне часы.
- Да сохранит вас Господь.
Джессика, видевшая все это своими глазами, не могла подобрать слов. Она просто стояла на месте, после чего подошла к бабушке и кинула ей в стакан мелочь.
- Ник, так мы пойдем за подарком? – поинтересовалась она.
- Это мой подарок, - я показал ей только что купленные часы, которые свисали с моей руки и отражали яркие солнечные лучи.
- Но ты же купил их за свои деньги у той пожилой дамы, – возмутилась Джессика.
- Во-первых, не купил, а взял. Деньги – всего лишь моя помощь этой женщине. К тому же, я очень люблю диковинные вещи, так что мне нужны эти часы, в отличие от того, что мы с тобой видели в магазине.
- Ты такой мягкосердечный, - Джессика обняла меня и крепко поцеловала. – Я знаю, что тебе подарить. Ты же свободен сегодня? Почему тебе не остаться у меня на ночь? Забудешь на время о своей работе, о проблемах, а я приготовлю тебе твою любимую еду. Даже не пытайся отказывать, я видела, с каким лицом ты смотрел на то, как я ела морепродукты. Вечером никаких обитателей морей, обещаю. – Джессика засмеялась, обнажая свои белоснежные зубы. –Согласен на такой подарок?
- Согласен.
