Их везли очень долго. Повозку потряхивало на малейшей ямке, на малейшем камешке. Хитана несколько раз прикусила язык, и плевалась бледно-розовой от крови слюной в передник. А Гурий думал.
Как Земфира без него? Как справятся братья с матерью и сестрой? Несколько раз лекарь пытался заговаривать с хмурым стражем из числа шпионов Ратория. Ничего не прояснив, грубый отравитель принялся издеваться над Гурием:
- У тебя есть семья? Невеста есть?
- Ну да, – не видя подвоха кивнул Гурий.
-Будет неприятно, если ты найдешь их мертвыми, правда?
Гурий дернулся.
Перед его внутренним взором очень четко встала картина. Вот Джонатас с опухшей ногой, стонущий и зовущий на помощь. Айлин – мертвенно бледная и маленькая, беспомощная. Кристина, хотя ее том видении было не узнать – умершая со слезами на глазах – на морщинистых щеках остались белые дорожки. И Земфира. Словно мраморная статуэтка с такой же белоснежной кожей... с пугающе алой струйкой крови вытекающей из полуоткрытого рта.
Эта кровь окончательно добила Гурия, и он болезненно вздрогнул.
- Неприятно будет, верно? – издевался отравитель, словно подсмотрев его мысли. Когда Гурий сдавленно кивнул, мужик продолжил – так вот, сам выбирай свою и их судьбу... Либо ты сидишь тихо и не брякаешь, либо мы всех перебьем. Раз плюнуть. Никто и не заподозрит ничего...
Гурий не пускал слезы на глаза. Нельзя показывать мрази своей слабости.
А вот Хитана откровенно плакала. На секунду она представила себе труп Освальда, и этого хватило, чтобы подавиться слезами.
- Хороша королевская служба! – стонала бардесса, – Вот тебе и бард при ее высочестве, вот тебе и эксперт по травам!
Гурий перекосился. Навряд ли его берут именно в таком качестве. Скорее уж Ратори, мерзавцу стало не на ком пробовать яды. Но ведь про то, что личная фрейлина принцессы отравилась, когда что-то подозревающая леди Бернис приказала дурнушке пригубить из бокала Андреа, судачило все королевство. Как видно, королева не ошиблась...
Рявканье конвоира:
- Молчать! – прервало раздумье Гурия.
Сразу подавить рыдания Хитана не смогла. Тогда шпион схватил Гурия за волосы и приставил безобразно острый зазубренный нож к его горлу... Клинок окрасился кровью лекаря, совсем чуть-чуть, почти незаметно... Но и этого хватило Гурию, чтобы испугаться.
- Молчи, птичка, если ты не хочешь чтобы у него вся кровь через горло вышла, – угрожающе прошипел шпион. Маленькая жилка у Хитаны на шее лихорадочно забилась. Прикусив губу, Хитана подавила рвущийся наружу вопль, и довольный эффектом шпион отвел клинок от горла Гурия и снова расслабился. Его коллега, сидящий рядом с Хитаной, и до этого не подававший признаков жизни, и только и ждал, что начала этого спектакля. Эти двое теперь и пикнуть-то не посмеют... Украдкой положив руку на колено Хитане, сейчас он, усмехаясь, похлопал по нему.
- Ну что пташка? Успокоилась?
Хитана не замечала его. Договорившись с самой собой: никогда и ни за что больше не заговаривать со шпионами, девушка клятву держала, а вот Гурий таким терпением не обладал. Сейчас ему больше всего хотелось оказаться рядом с Земфирой и обнять ее, заверить что все позади, и уехать в ее Омутию... Сейчас ему не хватало ее как никогда. Гурий бы предпочел жить в бедном домике своей семьи или на улице, но только не делить комнату с дюжиной абсолютно незнакомых ему шпионов.
Гурия первым грубо выволокли из повозки. Он успел лишь увидеть, как ее величество королева, приобнимая Хитану увлекает ее в сторону дворца и извиняется за поведение грубиянов-шпионов.
А к Гурию подплыла женщина в форме гильдии шпионов. Смоляно-черные волосы развевались на налетевшем ветру, округлое и довольно приятное лицо кривила гримаса. В целом девушка могла показаться симпатичной, если бы Гурий не знал что она шпионка. Все представители этой гильдии вдруг и разом стали казаться Гурию неприятнейшими людьми.

- Лантин. Бруккер, – низким голосом произнесла она, – А ты верно Гурий Грегор?
- Верно, но я попросил бы вас не «тыкать»
- Мне за сорок, имею право, – ошарашила Гурия шпионка.

Для своего возраста она смотрелась удивительно молодо. В ее густой шевелюре цвета воронова крыла не было ни единого седого волоса, а яркие синие глаза смотрели задорно, но презрительно, как у молодой девчонки. Сама Лантин Бруккер была довольно кругленькой, с лицом-блинчиком усеянным темными родинками. Острый нос ее все время дергался, будто что-то вынюхивая. В общем, на свой возраст женщина не выглядела, если не считать нескольких мелких складок над верхней губой, – очевидно дама любительница поджимать губы и рычать, стиснув челюсти.

- Раторий! – рявкнула Бруккер, втащив Гурия в зловещий полумрак Ядовитой Башни, главного здания шпионского корпуса.

Со второго этажа спустился желтоглазый мужчина, голый по пояс. Штаны из вареной кожи были перехвачены широким поясом увешанным ножнами разных размеров. При каждом шаге страрший шпион громыхал обилием оружия. Шел он медленно, отягощенный металлом, и как-то зловеще. Как-то зловеще дергая мускулами мистический Раторий перекинул длинную желто-каштановую косу через левое плечо, и принялся лениво теребить кисточку на ее конце.

- Грегор? Я тебя совсем не так себе представлял, – просверлив лекаря желтыми очами медленно проговорил Раторий.

«Бьюсь об заклад, он воображал меня карликом на которого сможет посмотреть сверху вниз. Ошибался!» - ухмыльнувшись, подумал Гурий, а вслух сказал:

- Опять «ты»? Что у шпионов возраст за сорок - признак проф. пригодности? Или невежливость к незнакомому человеку – обязательное условие при приеме в гильдию? – всю свою ярость не выплеснутую с того момента как его грубо утащили от Земфиры, всю свою злость на шпионов, Гурий вложил в эту фразу.
- Не дерзи! – хором произнесли шпионы. В этот самый момент в башню, таща молоденькую девушку, ввалилась та самая парочка сопровождающих.
- Ага, – удовлетворенно кивнул Ратори, поигрывая косичкой, – В Кровавую ее.

Гурий поморщился от тона, которым были произнесены эти слова. Тягучий голос Ратори выражал лишь ленивое довольство жизнью. Как будто обрекать людей на медленную мучительную смерть было для шпиона удовольствием. Скорее всего, так оно и было...
Гурий, отпихнув от себя Лантин выступил веред и дернул Ратория за лежащую у него на плече косу.
- Слушай ты, клоп шептунский. Я – лекарь. И пока я здесь – никого пытать не будут.
- Я тут главный и все будет по-моему. Или ты захотел занять ее место? – парировал Ратори.
- Кто она? – спросил Гурий, невольно осекаясь.
Ратори подумал-подумал, отвечать ли на вопрос лекаря, потер затылок. Затем заговорил.
- Служанка, убиравшая покои ее высочества в день покушения.
Гурий просиял. Кажется, появилась возможность спасти несчастную девчонку...
- Заберите ее из Кровавой башни и приведите сюда. Я так полагаю, вы хотите знать, не слышала ли она чего-нибудь подозрительного?
Ратори скривился, не желая отвечать на вопрос, и отвесил лекарю оплеуху.
- Тебе-то что за дело?! Тебя направили сюда, чтобы ты составлял противоядия!
- Великая Хранительница! Да я все выясню! Ни на чем конечно не настаиваю, но...
- Ратори, отдай ты ему девицу, - вздохнула Лантин, утомленная перепалкой, – пускай попробует. Не сможет – укоротим на пару пальцев, и готов, – голос шпионки как то смягчился, она подошла к непреклонному Ратори и осторожно обняла его за плечи. Но было видно что она просто притворяется милой, а на самом деле ей противно прикасаться к шпиону. Гурий вздохнул. Вот зачем ей это притворство? Но

«Великий смотрящий во всех своих обликах. Зачем ты заслал меня сюда?!»
- Ренальд, Акхар, тащите девчонку сюда! – гаркнул Ратори, временно выпуская пышнотелую во всех отношениях Лантин из своих объятий.
Черноволосую зеленоглазую прислужницу втащили обратно и явили пред желтые очи старшего шпиона.
- Отпустите... Пожалуйста, отпустите... - взмолилась девица. Гурий успел углядеть несколько внушительных ран на руках, синяки и следы от кнута на лице. Выступил вперед, перехватив свою сумку.
- Только не травите... не травите... - зарыдала девчонка, дергаясь в хватке младших шпионов
Надрывный крик служанки заставил гурия еще больше задрожать от негодования.
"Отпустите девушку. Ну, отпустите ее. Отпустите, или, клянусь, вам не поздоровится."

- Перестань плакать. Я друг. Меня самого только сюда доставили, – Гурий старался говорить спокойно, глядя в глаза девушки. Она не слушала его, продолжала метаться как дикая кошка, у которой отняли котят.
- Отпустили бы вы ее, ребята, – сухо сказала Лантин. Хватка молодцев разжалась, девушка упала на колени на каменный пол перед Гурием. Осторожно взяв бедняжку за плечи, лекарь поднял ее на ноги.
- Он не боится лишиться пальцев за тебя грязная дурнушка, – холодно бросил Ратори, уходя в обнимку с Лантин. Акхар и Ренальд заняли караул у дверей кровавой башни, готовые в любой момент оттащить и девушку и Гурия туда.
Девушка маленького роста, и судя по всему и возраста небольшого, почти ребенок, воззрилась на него зелеными глазами.
- А почему «за меня»? – поинтересовалась девушка, – Желтоглазый сказал, что ты не боишься лишиться за меня пальцев...
- Я вызвался узнать, что-то, что они хотят знать у тебя...
- И тебе отрежут пальцы, если ты не принесешь им информацию в клювике?
Гурий дернулся, но все же кивнул. Кажется, девушка мучительно размышляла.
- Я не знаю, кто отравил Нею... Честно-честно. Нея это личная фрейлина ее высочества, а я служанка принцессы, убираюсь в ее покоях, – простушка взяла Гурия за руку.
- Ты ведь лекарь, да? Я сразу догадалась... у тебя рука очень характерная...
«Тыканье» от маленькой девчонки почему-то не так смущало и унижало Гурия. Они тут на равных, они оба пленники...
- А почему ты мне все рассказываешь?
- Просто... у тебя такое доброе лицо вот и...– девчонка только сильнее сжала пальцы, и Гурий понял: да она действительно совсем еще маленькая!
- Слушай пожалуйста внимательно, я не хочу чтобы эти бревна – девушка махнула в сторону караульных – что-то запомнили. Меня зовут Рейя, я из Богатони. Я слышала подозрительный шум в покоях принцессы, а потом миледи Андреа долго кричала, плакала и на всех бросалась. Перепадало Нее, перепадало всем. Ее высочество долго чем-то грохотала... а когда я убиралась в покоях последний раз, то нашла плетеную корзинку ее котенка... трупик был на самом дне, к простыне была приколота записка «Принцесса, то же будет и с тобой», написано было по-богатонски...
- Кровь была? – задал Гурий вопрос, уже смутно доадываясь об ответе.
- Не-а, – помотала головой Рейя, - и шея у кота свернута не была. Он умер как своей смертью, выглядел таким умильным, будто спящий или игрушка... но... он абсолютно точно был мертв...- Рейя запнулась и заплакала.
Гурий моментально сделал выводы.
- Яд, – выдохнул лекарь.
- Но зачем кому-то травить мою госпожу? В той записке было написано что то же будет и с принцессой... - недоуменно пожала плечиками служанка, сморщившись от боли. Гурий перехватил свою сумку и решительно заставил девчонку сесть в единственное кресло в зале. Вынув из сумки мазь он аккуратно обработал следы на лице несчастной, а затем девочка осторожно протянула левую руку. На переднике Рейи виднелись пятна крови, а рука была изуродована. Рана, оставленная шпионским ножом чудом не дошла до кости. Дав девушке обезболивающее Гурий принялся работать с каждым ее пальцем, накладывая мазь и повязки. Рейя морщилась и попискивала, но не сопротивлялась. Ей стало чуть легче когда на пальцы наложили повязки и она была избавлена от зрелища собственной крови и жутких ран. Добрый самаритянин работал быстро точно и аккуратно, не причиняя ей лишней боли
- Отправляйся в лечебницу, которая рядом с башней мага, спросишь Владимира Рубиканта, он продолжит твое лечение, – Гурий воровато огляделся, и взял устрашающего вида перо с резного деревянного стола. Так же воровато оглянувшись макнул его в чернильницу стоящую тут же, и черкнул что-то в блокноте. Вырвал лист, и протянул девушке. Рейя быстро спрятала его в кармашек за пазухой. Туда же отправилась и записка для Земфиры.
Со второго этажа спустился чрезвычайно довольный Ратори. Девушка при виде его спряталась за Гурием.
- Ну как, точить мне ножики? – с напускным холодным благодушием поинтересовался шпион.

Рейя глядя Гурию в затылок, громко повторила свою историю, не находя ничего лучше. Шпион недовольно скривился.
- Значит, эта малявка раскололась... - хмыкнул Ратори себе под нос. Ну что ж, лекаришка, радуйся, на этот раз ты свои драгоценные руки сохранил, – шпион снова ядовито усмехнулся, и Гурию стало страшно.
А Раторий, несмотр на холодное благодушие был очень недоволен. Еще никому при его правлении не удавалось выйти из Ядовитой башни живым. Поправив пояс на брюках, шпион хмыкнул, и через силу кивнул своим дуболомам.
- Отведите девчонку куда она скажет. - отчеканил он, обращаясь к караульным.
Повисла тяжелая тишина. Сделав шаг к Рейе шпион угрожающе навис над ней, и холодно-ласковым голосом поинтересовался:
- А куда ты скажешь, дитя?
- В лечебницу.. ту, что рядом с башней мага, – про весточку на волю от Гурия Земфире умная служанка промолчала. Двое конвоиров вывели служанку из шпионского корпуса. Гурий и шпион остались одни.
Приметив маленькую капельку чернил на поверхности стола Ратори подпрыгнул как от пчелиного укуса.
- Ага. Воровством занимаешься, Грегор? – тут шпион заметил что кончик пера все еще в чернилах – Весточки на волю передаешь? Придется мне оттяпать тебе всю кисть целиком – Шпион захохотал, и выхватил из-за пояса нож из авантонской стали. Клинок сверкнул серебристым, и Гурий понял, что острее этого ножа только меч военачальницы.
- Ну как тебе игрушечка? Военачальница подарила, – нож взлетел в воздух, сделал пару оборотов и снова лег в руку шпиона.
Гурий попятился, явно не желая валяться со вспоротым животом, но через несколько шагов уперся в какую-то преграду. Шкаф, возникла в мозгу мысль. Но придумать как использовать забитую свитками махину на свою пользу Гурий не успел. Бесшумно, словно тень шпион оказался прямо у лекаря под носом, и вцепился в его правую руку мертвой хваткой.
- Гринси, шиншилла ты драная, стой! – завизжало от лестницы голосом Лантин. Маленькая шпионка нервно запахнулась в халат, и прыгнув как мячик в два моргания оказалась рядом и заломила начальнику руку с ножом за спину. Развернув к себе мужчину Лантин заставила его разжать пальцы и, забрав нож, перешла от истеричного тона каким разговаривает разгневанная любовница, к официальному.
А в том что Ратори и Лантин любовники не оставалось никаких сомнений. Женщина выскочила из покоев прямо в халатике, Ратори только выйдя вульгарно поправлял пояс... Гурий зажмурился и потряс головой.
«Дурной сон, Гурий проснись это дурной сон!»
-... вы забыли, что этот человек тут на правах эксперта по травам? Он кандидат в преемники старшего лекаря, будет щекотливо, если он лишится руки!
- Он воровал мои чернила. Использовал мое перо, – металлическим голосом чеканил Ратори.
- Вы не имеете права лишать его свободы переписки. Он тут на правах...
Пререкания начальника и распоясавшейся подчиненной длились безумно долго. Гурий выскользнул от шкафа и осмотрелся. У выхода стоял караул из двух широкоплечих, похожих на бревна амбалов.
Обломался мне побег, подумал Гурий обреченно. А так хотелось уйти отсюда! Придти к Земфире, обнять ее и защитить.
«Либо ты сидишь и не брякаешь, либо они передохнут! В мучениях, я лично об этом позабочусь!» - искаженная воспаленным воображением фраза конвоира встала в мозгу. Ни один из молодцев Ратори не был способен на такое изречение, Гурий стряхнул с себя морок и взглянул на Ратори и Лантин. Женщина куда-то пропала а Ратори поймав взгляд Гурия заорал:
- Иди, работай, эксперт по травам!!!

В зале-лаборатории Ядовитой башни клубился едучий пар. Сквозь гул и треск огня в камине доносились ругательства Ратори и кашель Лантин. Гурий работал, задыхаясь в препротивных парах разных кипятящихся вытяжек и отваров, и слезящимися от слабости глазами следил за шпионами. Все трое сбились в кучку и корпели над какой-то колбой. Ученик шпиона, болезненно-бледный черноволосый Ноллан, карябал что-то в тетрадке, а Лантин снова кашляла. От этих лающих звуков Гурий содрогался, и ежился. Не имея возможности помочь женщине чувствовал себя очень странно, ведь всегда помогал всем... А сейчас и подойти то не мог – лаборатория уставлена столами, и не дай Смотрящая какой-нибудь сшибить! Гурий не знал, что ему тогда отрежут. Может ногу по колено, может бедро вспорют... Лекарь опять содрогнулся. Следующий приступ кашля Лантин заставил его пошатнуться и уронить большую треугольную колбу. В мгновение ока старший шпион оказался рядом и схватил Гурия сильными руками за шею.
- Ты чего удумал?! Пальцы разжались, ты бесценную колбу уронил, урод! Если от нее хоть кусочек откололся – Ратори ткнул Гурия в шею кулаком, так что у лекаря перехватило дух.
Он болел. Невинный насморк вскоре перерос в ежеминутное удушение, начала подскакивать температура, Гурий слабел. Втайне от начальника и учителя Ноллан таскал лекарю какие-то отвары, которые впрочем мало помогали. Зато доставалось парнишке от Ратори за них крупно. Даже издали и сквозь завесу пара было заметно, что у несчастного паренька опухла шея.
Голова гудела, как колокол, все труднее становилось держать ее прямо. Глаза лекаря стали мутными и слезились, утеряли прежний цвет, но никто казалось не замечал его состояния. Гурия вынуждали работать. Едва Ратори замечал что Гурий застыл изваянием, уронив голову на грудь, он подлетал к несчастному и грубо тряс его за плечи. По рукам пленника от шеи расползались угрожающие синяки.
«А королева, видимо боится шпионов», - мрачно подумал Гурий, вытерпев очередной тычок. Ратори и Лантин куда-то исчезли заперев дверь. Окна тоже были запечатаны.
- Умники! – закашлялся Ноллан, подходя к Гурию, – задохнемся мы и не жалко, значит! Вот как они с нами обращаются! Я пожалуюсь королеве, клянусь!
Гурий открыл рот от удивления, и закашлялся схватив очередную порцию мерзкого пара. Когда закрылась дверь -- белое марево начало наполнять комнату.
Гурий стоял в нем уже по колено, и ноги нещадно мерзли, как будто их погрузили в снег.

- Ты что, умеешь читать мысли? Я думал о том же.
- Пленники шпионского корпуса часто думают одинаково. Меня похитили из дома когда мне было семь лет, с тех пор я слуга Ратори, но числюсь учеником, – Парень скорбно вздохнул. Гурий подхватил этот вздох.
В этот момент вернулся Ратори. Безмолвной, но очень свирепой тенью возникнув из белого марева он за ухо оттащил ученика от лекаря, и потряс пленника за плечи.
- Чего встал, работай! – каркнул шпион.
- Не могу – ответил Гурий крутя головой. Его качнуло вперед, и только уцепившись за стол лекарь смог не упасть. Его мутило, дико мутило. В висках колотили не то что молоточки, целые кувалды. Мир приблизился и снова отдалился. Схватив ртом воздух Гурий потерял сознание. Последним, что он почувствовал, была ужасная боль в затылке.
- Не может он! – взъярился Ратори, сверкая желтыми глазами, – Чего разлегся?! Встал быстро, и принимайся за работу! – пнув бессознательного, шпион насвистывая какую-то песенку с мрачным мотивом отошел к своему столу.

Через несколько часов, поняв наконец что работы от лекаря не дождешься, Ратори сделал знак двум здоровым парням из числа младших шпинов.
- В каменные мешки его - прохрипел шпион устало, кивая в сторону Гурия, к которому никто не осмелился подойти за все то время, что он лежал безжизненной тряпкой на каменном полу.

***

Вокруг было сыро и холод пробирал до костей. Накрытая драной тряпкой гнилая солома нестерпимо воняла мочой. Каменные стены среди которых оказался Гурий были покрыты неприятной скользкой слизью, а грубо облицованный гнилыми досками потолок зловеще поскрипывал и грозил вот-вот обвалиться на голову.
- Как я сюда попал? – звук собственного голоса показался Гурию каким-то незнакомым. Не надеясь на ответ Гурий замолк, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. В ушах заскрежетало, и стены будто стали сдвигаться. Гурий привалился к отвратительно-сырой стене напротив двери. Подняв глаза, увидел маленькое решетчатое окошко под самым потолком. За ним царил оранжевый дрожащий полумрак - стало быть где-то рядом факел... Лекарь двинулся в сторону двери, неясно видной в том дрожащем полумраке.
Звон металла на миг шокировал мужчину, и он почувствовал что не может больше двигаться. Свобода была так близко, и так недосягаемо... пары сантиметров не хватило, чтобы коснуться рукой этой деревянной двери...
Лекарь чертыхнулся ощупав пол рядом со своими ногами. Его держала на месте цепь врубленная в камень.
Вокруг было холодно, над головой раздавались крики боли. Все попытки унять бешеное сердцебиение терпели крах.
- Наверняка я в подвалах под Кровавой башней, – проворчал Гурий, но собственный голос не успокоил его а наоборот встревожил. Несмотря на холод, на лбу у Гурия выступила испарина – лекарь начал примечать свое состояние, и как только было замечено – стало невыносимым. Дыхание стало хриплым и тяжелым, голова вспыхнула болью и Гурий зашелся лающим кашлем. Глаза заслезились, в ноздри будто запихнули по здоровенной пробке. С трудом дыша через рот,- к тому же в боку закололо,- Гурий улегся на гнилую солому у стены, и тут же пожалел об этом: лежанка была холодной и сырой но подняться с нее у Гурия не было сил.
Тупо глядя в потолок Гурий не понимал ничего. За что его посадили сюда? За то что заболел? Ну извините, даже мельнице нужна вода или ветер чтобы работать исправно! А ему, человеку нужны хоть какое-то тепло, а не полуразваленный топчан в неотапливаемой кладовой. Нормальная еда, а не пара ложек кипятка с плавающим в ней одиноким кусочком переваренного мяса размером с ноготь. Гурий заскрежетал зубами. Пить ему давали раз в два дня, воду из какого-то озера, выдаваемую за колодезную. Эта вода нестерпимо воняла рыбой, а на дне оловянной кружки оседал песочек. Хороша же колодезная водичка.
Простонав что-то невнятное Гурий погрузился в забытье.

- Нет. Нет. Нет!
Лекарь метался в бреду, раны, нанесенные старшим шпионом за неповиновение, кровоточили, а перед глазами мелькали страшные картины смерти близких...
Гурий, мучаясь лихорадкой, хотел лишь одного – чтобы в один момент его окликнула своим звенящим тонким голосом Земфира, положила бы свою маленькую ладошку на лоб... Это было бы высшим облегчением... Но являлась только Лантин. Прозвище Безмолвная Тень было дано ей неспроста. Никогда невозможно было предугадать где оа появится, как она появится... В первые дни Бруккер пыталась уверять, что все будет хорошо, и нечего бояться, но Гурий с каждым днем терял веру в хорошее. Тогда Лантин умолкла, не желая травить пленнику душу, и стала пытаться хоть как то помогать - если не словом то делом.
Она каждый день, не проронив ни слова, приносила в подземный карцер серебряный кувшин с прохладной водой. Сказать честно, Гурий не отказался бы оказаться у камина и выпить чего-нибудь горячего. И желательно - чтобы в этом горячем была бы капелька алкоголя. Ну хотя бы совсем маленькая... Такие мысли были смешны в этом положении. Мечтать не вредно.
Но и на воде спасибо. Она была ключевой, очень чистой и восхитительно прохладной. Иногда имела привкус мяты и каких-то горьковатых трав... Его пытались лечить.
Лантин Гурий узнавал по навязчивому запаху кислого вина с примесью мяты, исходящему от одежды. Сил открыть глаза не было, и поэтому запахи и притупляющееся уже осязание были единственными источниками информации.
Мысленно, лекарь бранил себя "слабаком" и "тряпичным паяцем", но потом появлялось понимание, что ничего уже не сделаешь, и становилось так больно и горько, что даже боль от ран отступала перед этим высасывающим все соки ощущением собственного бессилия.
Единственным человеком, который осмеливался спускаться в карцер, была Лантин.
Может быть, и она бы давно плюнула на него, заботясь о собственной безопасности, но, похоже, ей был какой-то свой резон не бросать пленника погибать в темноте, одиночестве и безвестии.

Неделю назад женщина принесла ему нож и лист пергамента. Тогда она сказала: «Пиши. Кто-то передаст послание.»
Кровь закапала из раны, и одновременно с этим, словно что-то сломалось внутри. Кое-как, гурий сумел передать то, что творится в шпионском корпусе.
Последнее что он помнил перед тем как потерять сознание - это то, как Лантин печально улыбнувшись покивала и унесла послание...
Гурий с ужасом ожидал Ратори, но старший шпион по-видимому не узнал о изобличительном пергаменте.
Но сегодня Тень не явилась, и это было... странно.
Новый отрывок как всегда начался с криков над головой.
- Я предупреждал тебя! - и следом за этими словами глухой звук удара, будто кто-то грузный рухнул на пол.
Повисла пугающая тишина, и гулким эхом в ней отдались шаги.
Гурий закрыл глаза. Держать их открытыми бессмысленно - в карцере такая темень, что невозможно разглядеть и кончика собственного носа.

По хриплому, каркающему смеху над головой лекарь понял, что оправдались худшие страхи Вместо Лантин над полуживым от голода и дурных предчувствий Гурием навис Ратори. Длинная коса, перехваченная по грабвильскому обычаю четырьмя обручами – черным, золотым, серебряным и медным свисала у него через плечо.

Хоть Ратори и жил в Тревертоне, он соблюдал древние обычаи грабвильских шпионов. Став шпионом юноша должен был заплести косу, и не остригать ее до самой своей смерти. Черный обруч, которым перехватывалась коса у головы означал умение наблюдать – черный, как тень. Золотой обруч означал жестокость – жестокий ради золота. Серебряный – умение смешивать яды. Медный – умение сражаться на мечах.

- Слушай ты! – проскрипел старший шпион, и вода из кувшина вылилась Гурию на голову. На этот раз она была абсолютно ледяной, и у лекаря заломило голову от дикого холода. Ледяная вода потекла по лицу
– Тебе что, так хочется, чтобы тебя укоротили на голову? Не надейся разжалобить меня своей симулой, а кроме меня и Лантин тут никого и не бывает!
«Бывает, бывает, бывает» - откликнулось эхо.
- А теперь никого и не будет... - Ратори мерзко хихикнул, и со скрипом развернувшись на каблуках удалился.
Оглушительно хлопнула дверь и Гурий снова остался один в темноте.
"Ну где же ходят друзья, когда они так нужны..."
Каменный гроб.
Неповиновение наказуемо. Гурий с каждым днем убеждался в этом все больше и больше. Поначалу он даже не заметил перемены обстановки, пока каменные стенки новой тюрьмы не стали давить на него, словно грозясь обрушиться.
Он лежал теперь уже даже не на соломе. Жесткий каменистый земляной пол. Каморка карцера для особо провинившихся, каменный гроб в котором мог поместиться лишь один человек. Гурий ослабел, не мог даже приоткрыть рта.
Надо же было узнать об этом военачальнице. Несколько раз она придумывала небывалые планы побега, вызванные в больном воображении леди Сингл скорее отчаянием, и тягой помочь, чем здравым рассуждением, и закономерно было то, что все планы, как один терпели крах.
Много раз упрямая женщина привлекала к делу и своего оруженосца. У мальчика получалось маскироваться лучше чем у его госпожи. Поэтому именно он продолжал попытки организовать побег.

- Гурий! – окликал его парнишка. Когда единственный источник света – металлическое окошко в дико скрежещущей двери врезанной в пол – заслоняла озабоченная мордашка Юлиуса - Гурий благодарил богов за то, что они не бросают его в одиночестве. Лекарю стало казаться, что Юлиус – единственный оставшийся на этом свете человек.

Ночным кошмаром клаустрофоба прозвали эти камеры. Сюда помещали ослабших, немощных шпионов, провинившихся слуг, или... дерзких пленников вроде Гурия. То были ниши в толстом полу, напоминающие гробы, с той только разницей, что у гробов нет дверки, которая открывается. Открывалась дверь только снаружи. Гурий всегда был заперт, до того момента когда приходил парнишка -- оруженосец Руфии.
- На лезвии клинка... – начинал он, и Гурий откликался на начало фамильного девиза Синглов слабым-слабым стоном. Паренек приносил Гурию кувшин воды и ковшик меда, которые брал у военачальницы.
Но так случалось не всегда... Иногда по несколько дней не было ни ответа, ни привета, ни кувшина с водой...
А по ночам вокруг Гурия кружили призраки. Изможденные, исхудалые, с отросшими волосами и запавшими глазами... Гурий содрогался когда мимо него проскальзывала белая тень, нарисованная воспаленным лихорадкой воображением.
«Ты никогда не задумывался, почему в этой камере земляной пол?» - шелестела одна тень.
«Ты никогда не задумывался, почему эта камера так похожа на гроб?» - шипела, как змея, другая.
Гурий тихо сходил с ума под натиском клаустрофобии и галлюцинаций..
Но благодаря Юлиусу Гурий мог жить. Выживать в этом чертовом каменном мешке... Однажды даже смог заснуть, несмотря на дикую клаустрофобию... Сны были хаотичные, окрашенные в кровавые цвета. Один Гурий запомнил достаточно хорошо:

- Гурий, Гурий, Гурий...
Он слышал этот зов, и шел на него.
«Что за бред? Я замурован в чертовом гробу, но я иду!»
- Не сдавайся им, не сдавайся!
-... Не сдавайся...
Гурий не шел уже, а бежал на этот зов. Краем сознания он понимал, что это только сон, а на деле он и руками-то шевелит с трудом. Но все равно – стремился на зов. А зовущий будто издевался над ним. Он убегал от лекаря.
- Гурий...
Несмотря на бульканье высокий и нежный голос Земфиры он узнал сразу же. Магесса захлебывалась собственной кровью. Гурий закричал, но беззвучно.
- Этого быть не должно! – Гурий попытался коснуться Земфиры, чем-то помочь ей... но всякий раз маленькая ручка выскальзывала из его пальцев... Земфира растаяла в воздухе.
- Гурий... сюда...
Лекарь с тенью сомнения пошел вперед. На горизонте выросли темные очертания виселицы. Затем плахи, Ямы Правосудия...
И в трех местах была Руфия. В трех местах одновременно. Гурий содрогнулся. Он видел, как Руфия пикой заставляет идти по помосту в пасть к зверю... Фрэнсиса, брата Земфиры.
- Не было такого, не было! Она его любит! – потряс головой Гурий.
Взгляд скользнул в сторону. В петле висела маленькая, тощая фигурка, в которой Гурий узнал свою сестру.
- Врешь! Врешь! Айлин жива! - отчаянно пытаясь выбраться из жуткого омута кричал мужчина, силясь перекричать собственный страх
Затухшим голосом Гурий прошептал: «Она ждет меня!» и смолк.

А что он знает, лёжа в этом каменном мешке?! Вдруг все так и обстоит?! У Гурия задрожали пальцы, он беззвучно вскрикнул, когда увидел кого ведут к плахе. Джона. Его родного брата, которого он спас от смерти! На лице парня написана боль, а в глазах – несломленная гордость.
Как же странно... Он может слышать их слова, а они не могут слышать его!
- Принцесса мертва. Лучший лекарь королевства замурован в каменном гробу. Никто не знает, в каком из сотни.
"Спросите Юлиуса! Спросите его! Он знает, он приходил, носил мне воду!"
Юлиуса уже не спросить... Рыжий паренек болтается в петле рядом с Айлин и Тедом...
С криком Гурий проснулся. Подскочив и пребольно стукнувшись головой о дубовую дверь – лекарь окончательно вернулся к реальности. Обнаружив себя в тесном каменном мешке, куда едва помещался, по-страшному вывернув ноги, лекарь выдохнул даже с некоторым облегчением.

... Он стал склонен к обморокам. Спертый воздух, запах гнили, мертвечины, такой естественный для могилы... Ну, пока он не в могиле, зато теперь представляет, как бы чувствовал себя труп, будь он способен чувствовать...
- Гурий? – голос Юлиуса добрался до слуха лекаря как сквозь вату.
Но дверь не открылась...

Земфира металась по башне, и сдавленно всхлипывала. Она знала, что если дать волю чувствам, взвыть в голос – брат снова пристанет со своими язвительными фразочками...
И покоя уж точно не будет!
На полчаса Фрэн забудет обо всем и начнет читать нотации вроде «не посоветовалась со мной, теперь вот, расхлебывай!»
Фрэнсис порой становился просто невыносим.
Рухнув на топчан, Земфира зарылась головой в сложенное одеяло.
Повисла тягучая тишина, нарушаемая воем на одной ноте, изредка приглушенно раздававшимся в комнате.
Темнота и тишина поглотили девушку, и больше она не помнила ничего.

Перед глазами поплыли желтые круги, и с трудом открыв глаза магесса поняла, что лежит в своей кровати, укутанная одеялом по самый нос. Совсем рядом раздавались тяжелые шаги. По тихому клёкоту сокола где-то рядом, Земфира поняла, что это Фрэн. Завалился без приглашения, ходит тут, а ей потом пол отмывать!
Слезы кипучей злости выступили у Земфиры на глазах.
- Шиншиллы проклятые! Оставьте меня в покое! – магесса снова разрыдалась.
- Отставить плакать. – до боли знакомый железный голос прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба.
- Руфия – пробормотала Земфира, выпрастывая руку из-под одеяла.
На самом деле ей хотелось прикоснуться к кому-то живому, и убедиться, что она не одна тут, и ее не бросили на произвол судьбы.
- Собственной персоной, загрызи меня шиншилла – немного мрачно произнес Фрэн склоняясь над сестрой, и беря ее за руку.
Всхлипнув, магесса выдернула свою руку из ладони брата и еле сдержалась, чтобы не залепить ему оплеуху. Наглец шиншиллий, он еще смеет выражаться!
Земфира почувствовала себя вдруг невероятно опустошенной и спокойной, будто все эмоции растворились в обволакивающем отчаянии. Уткнувшись в плечо Руфии, магесса тихо всхлипнула.
«Она же военачальник, она обязательно придумает что-нибудь, чтобы вытащить Гурия...» - пронеслась в голове мысль, и Земфира не смогла удержаться от всхлипа.

- Почему ты плачешь? - держа дрожащую руку Земфиры спросила Руфия.
- Гурий... Гурий... с ним случилась беда... ему плохо, я чувствую! Он болеет а его заставляют работать! Он ранен, он писал это письмо кровью!! – Земфира визгливо, истерически захохотала и взяв воительницу за ворот рубашки заорала ей в лицо:
- Вытащи его! Вытащи его оттуда, заклинаю тебя именем Смотрящей, вытащи Гурия оттуда, и приведи в мою башню! Он должен быть дома!
Оторопевшая Руфия вырвалась из захвата магини и шлепнув истерично визжащую девушку по рукам отчеканила:
- Получишь своего жениха до заката, и не спрашивай как я это сделаю. Сделаю и все.
Стальной голос воительницы словно отрезвил впавшую в истерику Земфиру, а слова заставили подскочить на месте: до заката Гурий будет в ее башне! До заката!
Девушка как будто снова почувствовала его объятия и жар исходящий от тела мужа... и блаженно прикрыла глаза, так ей нравилось это, пусть даже и предвкушение. В мыслях магиня осеклась и поправила себя – будущего мужа. На праздник урожая, осенью они должны обручиться, а будущей весной, на омутийские Три Косы... Тут Земфира почувствовала, что окончательно и бесповоротно замечталась и обрубила мысли.

Земфира кинулась старшей подруге на шею и гладя ее по волосам запричитала:
- Золотой ты мой человек... Пожалуйста, пожалуйста не оплошай, второго шанса может и не быть...
- Ой ну всё, хватит, хватит – Руфия смеясь отстранилась от Земфиры и взъерошила ей волосы.
Когда Руфия вскочила и забегала по комнате, Земфира придвинулась к брату и уже успокоившись ткнулась в его плечо носом, как будто привлекая внимание и ища защиты.
Фрэн, бездумно погладив сестру по волосам отстранил ее от себя и встал. Не говоря ни слова вышел, и с громким хлопком закрыл за собой дверь.
Только тогда магесса заметила что и Руфии уже не рядом.
- Шиншиллы! – всхлипнула девушка, выпутываясь из одеяла.
Она свернула из старой простыни куклу и принялась баюкать ее как младенца.

Началось это с тех пор как увели Гурия, и Земфира не замечала или не желала замечать, как Руфию беспокоило это ее поведение, присущее скорее ребенку, чем девятнадцатилетней девушке. Земфира со слезами на глазах пела этому свертку все песни которые знала, рассказывала об окружающем мире...
И вот теперь, когда напряжение уже дошло до крайности...
Руфия решилась на риск. Ради психического здоровья несчастной Земфиры она решила рискнуть своей головой, и вытащить лекаря. Нельзя допустить чтобы Земфира до конца своих дней баюкала свернутого из простыни «младенца ». Она мечтает о ребенке, она верна Гурию... У Руфии на глазах выступили слезы, когда она выходила из башни. У Земфиры и Гурия еще будут настоящие дети! Живые пухлые и крикливые! Руфии самой передавался психоз магини.. Но выражался он в другом – непременно освободить Гурия, чтобы тот привел Земфиру в рассудок! Они, поженятся и...
Слышишь, Смотрящий! У них будут дети, ясно?! И даже королева с ее предрассудками не помешает!
Руфия сжала кулаки. Господи, какая же она на самом деле бессильная! Какая же она беззащитная, несмотря на меч! Она чувствует настроение Земфиры и оно передается... Это Земфира – слабая и беззащитная, когда нет Гурия рядом.

С такими мыслями Руфия выскользнула из башни. Теплый ветер ерошил ей волосы, но несмотря на солнце, показавшееся хоть ненадолго из-за сизых туч, воительницу дернуло, как от холода.
- А меня кто утешит? А меня кто защитит? - дрожащим голосом спросила сама себя Руфия.
О, боги, как же воительница устала быть сильной! Ей хотелось снова искренне улыбаться, держать Фрэнсиса за руки и обмениваться записочками, которые никто не понимает! Но время сейчас такое... Усиленно готовимся к войне... Снова кровь, и это не турниры, после боя ты не станешь выпивать с врагом в таверне... На турнирах никто, никого насмерть не бил. Разве что случайно...

- Ты обещала мне, ты обещала вытащить Гурия! – рыдала Земфира, сжимая кулаки. Руфия пятилась от разъяренной магини, чей посох уже пускал золотые искры магической молнии.
- Ты. Ты во всем виновата, солдатка проклятая! Из-за тебя я рискую больше никогда не увидеть Гурия!..
Фрэн только ежился, когда сестренка брала особо высокую ноту.
Руфия была виновата, и не отрицала этого. Молча глядя в глаза Земфиры, воительница медленно отступала. Черная полоса настигла и ее.
Руфия молчала. Не понять, то ли дама попросту боялась, то ли она от удивления лишилась дара речи...
Саму Земфиру или ее посох боялась дама-воительница?
Девушка села на кровать и прижав к себе подушку, стала ее нервно мять
- Обещала, – тупо повторила магиня, глядя на Руфию затравленными глазами поверх подушки, – Ты говорила, что Гурий вернется домой еще до заката... Где Гурий?! Где мой муж?! Он должен сидеть тут, а не вы двое, сладкая парочка!
Руфия и Фрэн беспомощно переглянулись
Земфира, зарычав, взлетела по лестнице. Никто, никто кроме Гурия ее не понимает! Этот... Идиот, который называет себя ее братом... Мог бы подойти и обнять, а не бояться. Вдруг ей бы понравилось?
А ей бы понравилось... Земфира хотела чтобы ее защитили, она чувствовала себя маленькой девочкой, всеми брошенной и обиженной. У нее был Гурий – теперь его нет. Была неугомонная авантюристка Хитана, и где теперь она? Был даже Рыжий Бес, томящийся в королевских подземельях сейчас! Он тоже пытался освободить Гурия... И у него это, к чести сказать, практически получилось... Но рыжая шевелюра выдала его во мраке, когда он проходил под единственным факелом... И теперь Освальда держат узником в королевской темнице...
Земфира теряла их, одного за другим... Друзей, близких... И с каждой их неудачей чувствовала себя все более беззащитной и несчастной. А ведь сейчас она могла бы уже носить три косы, и вынашивать ребенка, сына или дочь Гурия... Представив себе крошечного младенца, завернутого в старую рубаху Гурия, Земфира зарыдала. Она чувствовала, что этому не бывать...
... Он был крохотный и теплый, в ее руках, ее сын, черноглазый и смуглый, как Гурий, но с ее белыми волосами. А рядом был сам лекарь... Сам, тот самый, которого месяц назад увезли в шпионский корпус... Земфира как будто видела картину того, что было бы... год спустя... если бы Гурия не увезли сейчас.
уже месяц она не видела его, но в ее сны он являлся все таким же. Только шевелюра и борода отросли чуть длиннее, чем было раньше, и залегло несколько морщинок под глазами... Но он был ее...
В этом сне у них был сын. Мальчишка, весело молотящий воздух пухлыми кулачками лежа в люльке и умильно гукающий...
Земфира снова вывалилась из сна со слезами на глазах.. Она была одна, и безуспешно прислушивалась к окружающему пространству, ожидая услышать похрапывание Гурия рядом, или плач малыша... или его сопение, хоть что то... или... голос Гурия напевающего какую-то колыбельную... Но нет... Сын только пригрезился ей!
- Эдриан, Эдриан...
Во сне малыш начинал гукать, будто понимал, что зовут его, и начинал возиться в колыбельке...
Сейчас в башне царила тишина. Окончательно осознав что это всего лишь сон Земфира уткнулась носом в подушку и заплакала.
Стук в дверь не волновал магиню, как и все остальные звуки, доносящиеся с улицы. Быть бы такой же смелой как Хитана, или безрассудной как Освальд! Не бояться того, что могут подумать люди! Быть бы... Человеком, а не серой мышью. Уметь бы защитить себя. Иметь наглость, чтобы осмеливаться угрожать, как это делает хотя бы та же Руфия!
Земфира тяжело выдохнула и перевернулась на спину. Утерев слезы широким рукавом, она встала с кровати, и оглядевшись, подошла к зеркалу.
Она смотрела на себя – всклокоченную, затравленную. Сейчас становилось невыносимо жаль саму себя.
Ударив кулаком по стеклу девушка равнодушно наблюдала, как падают осколки, и как ползут по рукам красные змейки – струйки крови.
- Что за шум?! – крик брата донесся до слуха как сквозь вату.
Усмехнувшись сквозь слезы девушка подперла дверь посохом, и села на кровать.
- Не так уж и страшно – пробормотала Земфира, разглядывая свои руки.
Осознание реальности и собственной боли медленно ускользало от нее.
В одну секунду руки полыхнули болью, и Земфира упала на кровать без чувств.